55-летию Победы в Великой Отечественной войне посвящается!


Взгляд из окопного АДА
 
Ю.Транквиллицкий, 1945 г.
"Ты не бейся, не плачь, как маленький, Ты не ранен, ты просто убит. Дай-ка лучше сниму с тебя валенки, Мне еще воевать предстоит..."
Это четверостишье мы знали еще в 1944 году. Недавно его напечатали в "Огоньке". Автор неизвестен, возможно, он остался там, на поле боя.
Прелести и ужасы - войны пришлось познать мне в 18 лет. Все годы после -великий подарок, доставшийся далеко не всем. Что "Круги Ада" Данте, в XX веке мы - люди - переплюнули все "прелести" Ада.
"День Победы порохом пропах..."
Почему Вы, генерал, Вы, полковник, так радостны в этот день? Счастливы, что остались живы? Что блиндажи под десятью накатами, сделанные вашими солдатами, спасли Вас? А где они - солдаты Ваши, где?
Мы выиграли, мы победили. А цена? Она страшная, наши жертвы многократно превышают жертвы противника. Разве этим можно гордиться, о великие полководцы?
Вот смотри, немецкие окопы, до них двести метров. Между нами вспаханная взрывами земля и приторная вонь, разлагаются трупы неубранных солдат. Ночью, когда стихала пальба, мы слышали немецкую речь, губную гармошку и смех. Их смех... это обескураживало.
Я - окопный офицер, чин - гвардии младший лейтенант. Это значит вместе с солдатами. Это значит все начальники над тобой и именно ты осуществляешь все, что придумали в штабах. Их много:генеральный штаб, штаб фронта, армии, корпуса, дивизии, полка... Вот сколько начальников!
А как работала связь? Это было самое уязвимое звено в той войне.
Залп "Катюш" по уже занятому нами плацдарму в фашистской обороне, связь опять не сработала. Земля вздыбилась. Меня оглушило и засыпало... Откопали через несколько часов, чтобы похоронить, но оказалось, что я еще дышал. Моя мама сначала получила "похоронку" и меня оплакала, а уж потом узнала, что жив.
Кое-кто учился на "тройки" в военных академиях и... нет сотен тысяч солдатских жизней. Ох, генералы, высота вашего военного интеллекта хорошо прощупывается количеством трупов после каждого боя.
А мы наступаем. Солдатская цепь приближается к тому, что недавно было деревней - обгоревшие бревна и вертикали белорусских печей. Немцы "облили" пулеметным и минометным огоньком. Цепь легла. В грохоте боя я услышал странный звук: ш-ш-пок-к. Точно раздавили грецкий орех. На своей щеке я почувствовал жидкое, липкое. Вытираю лицо, на руке что-то сероватое с кровавыми прожилками. Смотрю на солдата - головы у него нет. Стираю со щеки мозги своего товарища. Именно с ним... из одного котелка... еще только утром...
Бои в деревне. С крыши дома на меня свалился тяжеленный фашист. От неожиданного удара падаю лицом в землю. Немец сел верхом, цепкие пальцы пережимают мне горло. Удалось отжать одну руку врага и провести прием на разрыв связок локтевого сустава.
И вот уже я над фрицем. Это я, а не он занял свое место в солдатской цепи. Спасибо создателю борьбы "Самбо" Анатолию Харлампиеву. Именно у него занимался я в предвоенные годы.
 
1
Да, я не рассказал, что такое "разведка боем". Что значат эти два слова? Так просто: нужно определить где противник спрятал свои пулеметы, пушки, минометы? Для этого небольшое подразделение - взвод, роту, иной раз батальон поднимают в атаку. Они, эти смертники, стреляют, бросают гранаты кричат "Ура-а-а-а!"   Жертвой малого подразделения засекают огневые точки противника.
Мне "повезло". Я был в двух разведках боем. Мой взвод стреляя и вопя, ворвался в окопы врага. Немцы не ожидали такой наглости. И тут началось! Наша дальнобойная стала накрывать засеченные огневые точки противника. А мы-то были уже в немецких окопах и (ой, мама!) хорошо прочувствовали на своих спинах огневую мощь нашей артиллерии, наших "Катюш". Скрипи зубами, связь опять не сработала. От взвода осталось трое...
Танковый десант. Ведь кто-то придумал такое! На каждый танк по 6-8 стрелков и вперед! Танк несется по ухабам - держись! Танк через лес, смотри, чтобы оттянутые или срезанные танком березы или осины не проткнули тебя насквозь. А тут затрещал немецкий пулемет и стали отскакивать от брони один за другим, разжимая руки, с предсмертными воплями, с прострелянными потрохами...
Мы продирались через глубокоэшелонированную оборону противника на участке фронта Витебск-Орша. Девять оборонительных укрепленных линий надо было перегрызть, перемолоть, перерубить. Все это и было практическим осуществлением операции "Багратион".
Вижу, упал командир соседнего взвода Василий (прости, друг, забыл твою фамилию). Подбегаю. Хрипит.
- Вась, что?..
Я увидел через разорванную гимнастерку торчащие ребра и кровавое месиво, вскипающие пузырьки воздуха. Сквозь хрип я услышал: "Голубыми туманами... юность... прошла-а..."
Это были последние слова че-ло-ве-ка! Самые последние в его девятнадцатилетней жизни.
За болотом деревня. Приказано взять. Пока мы по пояс в жиже, месили цепляющиеся болотные растения и искали ногами отсутствующую твердь дна, немцы стали палить из пулеметов. Ложись в болото, ныряй в жижу? "В-пе-ре-о-о-д!" Падая, ныряя, захлебываясь - выдернулись из болота. Вот и деревня. Метрах в 20-ти вижу целящегося в меня немецкого унтера. Вскидываю "ППШа", нажимаю на спуск... заело... Хватаю пистолет - нет патронов. Почему немец не стреляет? Догадка: у него нет патронов. А кругом пальба, разрывы гранат. Немец бежит навстречу, с хода бьет сапогом в пах... ловлю его ногу, разворачиваюсь и зажав рукой ахиллесово сухожилие, резко (не на тренировке же) выполняю болевой прием. Фашист взвыл. Подбежал солдат и всадил в "моего" фрица автоматную очередь. Еще раз спасибо борьбе самбо.
Всплеск взрыва перед глазами, обжигающая запредельная боль... Момент полуосознанный тогда, распался он на части и на годы...
Это место я посетил через сорок лет. У самого шоссе стоит памятный знак:
"Здесь соединились части советской армии и завершили окружение фашистской группировки в г.Витебске".
Очнулся. Вокруг никого. Сильная боль в пояснице. Болит колено, грудь. Расстегнул гимнастерку - осколок пробил кожаный кошелечек и торчит в районе левого соска, кровь присохла и почернела. Попытался вырвать осколок - боль и свежая кровь. Черт с ним!
Двигаюсь по отзвучавшему, отгремевшему полю боя - дьявольского сражения людей с людьми, врагов с врагами. Трупы, куски человеческих тел, покореженная военная техника. Ползу день, ночь, еще день... Забытье. Рука сильно воняет тухлой селедкой, пальцы правой руки стали черными, впечатление что под тряпками-бинтами ползают черви...
1
Большая брезентовая палатка называется "медсанбат". Меня кладут на пропитанную кровью деревянную лежанку - операционный стол. Рядом на земле корыто-носилки, сюда сбрасывают все лишнее; ампутированные руки, ноги, куски тел человеческих.

Надо мною появляются двое в клеенчатых, перепачканных кровью передниках. Операционный конвейер. Как сейчас слышу их диалог:

Н-да, придется ампутировать по локтевой сустав... - говорит один.

- Морока. Как бы не по плечевой?!

- Давай зашьем? Хрен с ним, пусть в тылу ампутируют!

- Ты валяй, поработай, я засыпаю... Разбуди через часок, сменю.

И оставшийся хирург пришил большой кусок почти оторванной руки.

Нижайшее спасибо полуспящему, жутко уставшему хирургу, - в его "корыто" моя рука не попала.

Очнулся от команды: "Вывозить раненных в живот и ноги, а остальные сами. Сами..."

И мы, человек двадцать побрели в указанном направлении. Сейчас это трудно представить: ковыляющая кучка калек, все в пропитанных кровью бинтах, в разорванной, прострелянной одежде, все это раскачивается, движется, точно-проклятие всему живому...

А называли мы жизнь, почему-то, "железкой".

Камнем застряло до конца дней: в луже лежит солдат, умоляет "Братцы, пристрелите! Пристрелите!" У него оторваны обе ноги, огрызки мяса и костей в грязной луже, глинистая вода с кровавыми разводами... "Чего мимо идете, сволочи. Му-ча-юсь я... При-стре-ли-те..."

Зачем я пишу? Война слишком страшная и грязная штука, чтобы восхищаться ею. Безумие всей истории человечества, скотское начало, древние инстинкты, вылезшие наружу. Фильмы о войне, книги о войне, их уж слишком много. Читаю, смотрю и чаще всего не верю! Видно те, пишущие о войне, те создающие высокохудожественные фильмы, или не были в окопах передней линии или же надевают розовые очки ложно понятого патриотизма и, да простится мне, слепнут от эйфории побед.

Сладко-коньячные слюни ветеранов, целующихся у колонн Большого театра. Показуха. Это выше моего понимания.

Восхвалители героики войн подкладывают хорошую мину под все нравственные, гуманные начала. И результаты: на телеэкранах мы снова и снова видим трупы и сожженные города. Не учимся, не умнеем, господа.

Но вот весь ужас Второй Мировой войны отделен от нас 50-ю годами. Читаем газету "Известия" от 17 февраля 199S года:

"Чтобы захоронить всех погибших солдат минувшей войны потребуются десятилетия". Вот это да! На похороны защитников Родины нет денег... а есть ли желание? Позор нам, грешным.

Увы, написать красивые победные слова о самой Страшной и Великой бойне,о том, как мы дружно и весело бросались на амбразуры, я не мо-гу.

У меня, уж простите, другие воспоминания. Сегодня нужна правда и скромность в оценке Великой Отечественной войны. Нет эйфории. Тот с оторванными ногами в грязной луже - он перевешивает все победы на весах нравственности...

Реквием!!!

Юрий Транквиллицкий

 

 

 

1

В начало


Юрий Николаевич Транквиллицкий Транквиллицкий Юрий Николаевич, автор опубликованного нами материала, доцент ВГИКа, его специализация - композиция фотографии. Он член Творческого  союза "Фотоискусство",  мастер подводной фотографии, путешественник и, просто, замечательный человек.

 


Дорогой Юрий Николаевич и все ветераны, победившие фашизм в той страшной, незабываемой войне!

Спасибо Вам за Ваш подвиг, за то, что Вы сделали для нас, ныне живущих!

color.gif (1107 bytes)


На главную страницу

В начало

Рубрикатор

Содержание №2`2000